06.03.2019
НА ВЕЛОСИПЕДАХ ПО ИОРДАНИИ. ЧАСТЬ 1
ДРУГАЯ ИОРДАНИЯ
@irina.morozova.142240
Женская тройка: Анастасия Босых (Рига), Ирина Морозова и Анжелика Лебедь (Санкт-Петербург)
Количество велодней: 5
Общий трек: 280 км
Набор высоты: 4000 м
Возможно, этот рассказ будет не такой эмоциональный, как обычно, зато с множеством фактов, которые можно узнать только в таком автономном путешествии через полстраны.
Количество велодней: 5
Общий трек: 280 км
Набор высоты: 4000 м
Возможно, этот рассказ будет не такой эмоциональный, как обычно, зато с множеством фактов, которые можно узнать только в таком автономном путешествии через полстраны.
Увидеть мир в песчинке песка…
Навсегда останется в памяти:
Гордая фигура в черном на гребне морены — пожилой мужчина, который с трудом спускается по камням, неся нам чайник чая. Простой пастух, появившийся из темноты с лампой света для нас. Смеющееся лицо мальчишки в помидорном поле. Водитель грузовичка, долго уговаривающий подвести нас на ящиках с капустой и луком. Хозяин единственного придорожного кафе на пустынной горной дороге, отгоняющий собак, чтобы мы могли проехать. Рука женщины в машине, укутанная под хиджабом и паранджой, наливающая нам кружку горячего чая посреди заснеженного плато с пронизывающим ветром. Бедуин в кемпинге, куда мы добрались замерзшие до онемения в пальцах, без устали наливающий горячий чай с бесконечным «Welcome to Jordan». И владелец апартаментов с неизменным пакетом капусты в руках, ловящий для нас грузовик посреди Аммана.
С годами начинаешь ценить вкус старого выдержанного вина. Понимать, что женщина без косметики гораздо интереснее, чем нарисованное искусственное лицо. И видеть красоту в старом искорёженном дереве.
А когда путешествуешь по стране, хочется увидеть не оболочку «для туристов», а обычную простую жизнь.
Навсегда останется в памяти:
Гордая фигура в черном на гребне морены — пожилой мужчина, который с трудом спускается по камням, неся нам чайник чая. Простой пастух, появившийся из темноты с лампой света для нас. Смеющееся лицо мальчишки в помидорном поле. Водитель грузовичка, долго уговаривающий подвести нас на ящиках с капустой и луком. Хозяин единственного придорожного кафе на пустынной горной дороге, отгоняющий собак, чтобы мы могли проехать. Рука женщины в машине, укутанная под хиджабом и паранджой, наливающая нам кружку горячего чая посреди заснеженного плато с пронизывающим ветром. Бедуин в кемпинге, куда мы добрались замерзшие до онемения в пальцах, без устали наливающий горячий чай с бесконечным «Welcome to Jordan». И владелец апартаментов с неизменным пакетом капусты в руках, ловящий для нас грузовик посреди Аммана.
С годами начинаешь ценить вкус старого выдержанного вина. Понимать, что женщина без косметики гораздо интереснее, чем нарисованное искусственное лицо. И видеть красоту в старом искорёженном дереве.
А когда путешествуешь по стране, хочется увидеть не оболочку «для туристов», а обычную простую жизнь.
В Иордании, оказывается, тоже цветет сакура
Что мы знали об Иордании? Какой видели ее? Вспоминая свои статьи про марсианские пейзажи, написанные после Jordan Women-ов и скалолазных эвентов в Вади Раме, понимаю, — то была не вся Иордания.
В предыдущие три поездки по прилете нас встречали гиды и водители, заточенные на сервис. Мы грузились в автобус, ехали в Вади Рам и оказывались в арабской сказке: среди пустыни, великолепных скал и бедуинских оазисов. Даже когда сами арендовали машину на пару дней, проехав от Акабы до Мёртвого моря и Петры, опять же прятались в маленьком домике на колесах, как улитки в раковине, а простая иорданская жизнь мелькала за окнами машины со скоростью шестьдесят, а то и больше, километров в час. Иногда мы выскакивали наружу, чтобы забежать в магазин, посмотреть каньон или искупаться в море.
Нынешний Jordan trip сложился спонтанно. Увидев информацию, что Ryanair запустил рейсы из Вильнюса в Амман, а билеты на февраль стоят меньше 40 евро на человека, мы сразу же решили, — едем!
Только в этот раз едем не лазать, а крутить педали, так как еще в предыдущие скалолазные поездки мелькала мысль проехать по Иордании на велосипедах.
Едем втроем: я с Настей, с которой проехали через все Доломиты и взошли на 8 вершин, и моя дочь Анжелика. Три девчонки. Вопреки всем статьям в интернете, рассказывающим в красках о том, что в Иордании женщинам без сопровождения мужчин даже из отеля выходить нельзя. Мы вышли. И расскажем, как это было.
В предыдущие три поездки по прилете нас встречали гиды и водители, заточенные на сервис. Мы грузились в автобус, ехали в Вади Рам и оказывались в арабской сказке: среди пустыни, великолепных скал и бедуинских оазисов. Даже когда сами арендовали машину на пару дней, проехав от Акабы до Мёртвого моря и Петры, опять же прятались в маленьком домике на колесах, как улитки в раковине, а простая иорданская жизнь мелькала за окнами машины со скоростью шестьдесят, а то и больше, километров в час. Иногда мы выскакивали наружу, чтобы забежать в магазин, посмотреть каньон или искупаться в море.
Нынешний Jordan trip сложился спонтанно. Увидев информацию, что Ryanair запустил рейсы из Вильнюса в Амман, а билеты на февраль стоят меньше 40 евро на человека, мы сразу же решили, — едем!
Только в этот раз едем не лазать, а крутить педали, так как еще в предыдущие скалолазные поездки мелькала мысль проехать по Иордании на велосипедах.
Едем втроем: я с Настей, с которой проехали через все Доломиты и взошли на 8 вершин, и моя дочь Анжелика. Три девчонки. Вопреки всем статьям в интернете, рассказывающим в красках о том, что в Иордании женщинам без сопровождения мужчин даже из отеля выходить нельзя. Мы вышли. И расскажем, как это было.
Слева направо: Анжелика Лебедь, Ирина Морозова, Анастасия Босых
Информации о велопутешествиях по Иордании в сети очень мало. Нашли всего два более-менее подробных поста. Для планирования логистики воспользовались отчетом четверки московского турклуба о велопоходе 2017 года, в котором очень много технических деталей, включая gps-треки проложенные вне трасс.
Welcome to Jordan
В нашем распоряжении одна неделя: от понедельника до понедельника — прилетаем в понедельник, улетаем тоже в понедельник. Анжелика не была в Петре, на которую придется потратить целый день. Остается всего пять ходовых велодней, поэтому планируем доехать от аэропорта Amman Queen Alia до Петры, а обратно — на автобусе Петра-Амман компании Jett.
— Welcome again, что означает «Добро пожаловать домой», — говорит пограничник Насте на паспортном контроле, пролистав страницы ее паспорта с тремя предыдущими иорданскими штампами.
И, правда, чувствуем себя, как дома — все знакомо до мелочей. Пройдя таможню, прямым ходом направляемся к знакомому закутку. Рейс прилетает в 18 часов, в это время в феврале уже темно, поэтому до утра никуда не поедем. После прочтения отчета москвичей, которые выехали из аэропорта и заночевали недалеко от него на пустыре, где их достали бродячие собаки, решили первую ночь провести в аэропорту. Тогда мы еще не знали, что собаки в Иордании станут нашими постоянными спутниками.
В нашем распоряжении одна неделя: от понедельника до понедельника — прилетаем в понедельник, улетаем тоже в понедельник. Анжелика не была в Петре, на которую придется потратить целый день. Остается всего пять ходовых велодней, поэтому планируем доехать от аэропорта Amman Queen Alia до Петры, а обратно — на автобусе Петра-Амман компании Jett.
— Welcome again, что означает «Добро пожаловать домой», — говорит пограничник Насте на паспортном контроле, пролистав страницы ее паспорта с тремя предыдущими иорданскими штампами.
И, правда, чувствуем себя, как дома — все знакомо до мелочей. Пройдя таможню, прямым ходом направляемся к знакомому закутку. Рейс прилетает в 18 часов, в это время в феврале уже темно, поэтому до утра никуда не поедем. После прочтения отчета москвичей, которые выехали из аэропорта и заночевали недалеко от него на пустыре, где их достали бродячие собаки, решили первую ночь провести в аэропорту. Тогда мы еще не знали, что собаки в Иордании станут нашими постоянными спутниками.
Первым делом собираем велосипеды, чтобы утром стартовать с рассветом. Снова, как и при перелете в Альпы не обошлось без технического эксцесса. Когда прошлым летом летели в Мюнхен Air Baltic, они погнули задний переключатель на Настином велосипеде, и все три недели нашего проекта в Доломитах, она проехала на семи скоростях. Теперь при перелете Ryanair-ом погнули большую звездочку на Ликином велосипеде.
Пришлось ее снять. Благо там старая система 3х9, а не новомодная, как у меня — 2х10. Погнули бы мою звезду, пришлось остаться с одной передней звездочкой. Всегда находятся свои плюсы во всех сложных ситуациях.
Аэропорт — Мадаба
Проснувшись с утра и взглянув на окружающий мир аэропорта, ловим на себе взгляды нескольких пар арабских глаз. Скамейки, позади которых мы расстелили коврики и спальники, ночью были пустыми, а сейчас на них сидят люди в ожидании своего рейса и… смотрят на нас. Для них, наверное, полный фейспалм — три мирно спящие девчонки в центре арабской страны. Это как поставить палатку посреди Красной площади. Только тут нас никто не беспокоил — ни арабы, ни полиция. Вообще, никто не подошел и не спросил, что мы тут делаем и почему ночуем не в отеле. Хотя у нас были заготовлены ответы на эти вопросы.
У ночевки в аэропорту есть свои минусы и плюсы. Минусы — свет и люди, перемещающиеся всю ночь туда-сюда. Плюсы — теплый туалет и горячий кипяток, который можно налить в одной из кафешек.
Проснувшись с утра и взглянув на окружающий мир аэропорта, ловим на себе взгляды нескольких пар арабских глаз. Скамейки, позади которых мы расстелили коврики и спальники, ночью были пустыми, а сейчас на них сидят люди в ожидании своего рейса и… смотрят на нас. Для них, наверное, полный фейспалм — три мирно спящие девчонки в центре арабской страны. Это как поставить палатку посреди Красной площади. Только тут нас никто не беспокоил — ни арабы, ни полиция. Вообще, никто не подошел и не спросил, что мы тут делаем и почему ночуем не в отеле. Хотя у нас были заготовлены ответы на эти вопросы.
У ночевки в аэропорту есть свои минусы и плюсы. Минусы — свет и люди, перемещающиеся всю ночь туда-сюда. Плюсы — теплый туалет и горячий кипяток, который можно налить в одной из кафешек.
В аэропорту в Аммане кипяток в термос, флягу или кастрюльку наливают бесплатно. В европейских аэропортах кипяток в термос можно налить за 50 центов. А вот в Питерском «Пулково» нам вообще не налили кипяток — ни бесплатно, ни за деньги. Сказали, что кипяток идет только в бумажном стаканчике и в комплекте с пакетиком чая, другими словами — можно купить только чай.
Позавтракав остатками рижской еды, выдвигаемся в сторону Мадабы. Выехав на трассу, заруливаем в местные кафешки. Хочется хумус, но едим сластяшки с кофе.
Изысканные блюда, которыми потчуют туристов в отелях, туристических ресторанах, кемпингах в Вади Раме, Петре, Дане… для самих иорданцев — праздничная еда. Не знаю, чем питается «высший свет» в Аммане, но пища простых людей в иорданских деревнях достаточно однообразна — хумус, курица, рис, помидоры, лепешки и йогурты. Еще шаверма и картошка фри, да пару раз нам досталась картошка в соусе с карри и прочими специями, что на фоне надоевшего хумуса стало праздничной едой.
Первый день — акклиматизационный. В комфортном темпе доезжаем до Мадабы. Здесь культурная программа — археологический музей, храм с картой Мадабы и обед в хумусии.
Охранник музея устраивает для нас индивидуальную экскурсию. Просто так, видимо, приглянулись ему три девчонки на великах. По-английски знает несколько слов, зато открывает разные калиточки в закутки и закрытые зоны, прыскает воду на мозаику, чтобы стереть с нее пыль и показать во всей красе.
Первый день — акклиматизационный. В комфортном темпе доезжаем до Мадабы. Здесь культурная программа — археологический музей, храм с картой Мадабы и обед в хумусии.
Охранник музея устраивает для нас индивидуальную экскурсию. Просто так, видимо, приглянулись ему три девчонки на великах. По-английски знает несколько слов, зато открывает разные калиточки в закутки и закрытые зоны, прыскает воду на мозаику, чтобы стереть с нее пыль и показать во всей красе.
Из археологического музея катимся к Георгиевскому храму, в котором находится основная достопримечательность — мозаичная карта Мадабы. Здесь не действует Jordan Pass, и билет в храм стоит 1 динар. Местному гиду, как и охраннику музея, мы понравились, и он решил поболтать. Просто так. Заодно подсказал, как найти хумусную, и присмотрел за велосипедами и вещами, пока мы ходили обедать.
Впрочем, велосипеды, мы в Иордании оставляли в любом месте, прямо со всеми вещами, забирая с собой только паспорта, телефоны и GoPro.
По пути к хумусной замечаем очередь за фалафелями. Решили потолочься в ней вместе с арабами. Это лучше, чем читать отзывы туристов на Трипадвизоре и прочих сайтах. Надо просто посмотреть, где едят сами местные, и в каком месте их толчется больше всего. Хумусная оказывается настоящей местной забегаловкой, а не приличным рестораном для туристов — просто, дешево и не совсем чисто, около столика запах будто мышь повесилась и висит там уже неделю.
Мадаба — Мертвое море
Дальше после Мадабы путь лежит к Мертвому морю. Первая ночевка по плану, — где-то не доезжая до Dead Sea Panoramic Museum.
Ехать в Иордании по трассам оказалось комфортнее, чем в Италии или Дании. Хотя водители не всегда соблюдают правила, но в общей массе ездят арабы не так агрессивно, как итальянцы. Изредка бывали стремные ситуации, но не опаснее, чем на дорогах в России. Единственное, приходится привыкнуть к тому, что со всех сторон постоянно гудят. Гудят просто так, чтобы поприветствовать. Радостно машут рукой и водилы грузовичков, грузовиков, огромных фур; и степенные семьянины, едущие на цивильных тачках в компании жен в хиджабах.
А вот к чему трудно привыкнуть, так это к дикому количеству собак, которые постоянно со всех холмов выскакивают на дорогу и несутся за велосипедом с остервенелым лаем и оскаленной пастью, пока не удастся от них оторваться. Отогнать их можно только с помощью палки или камней, но трудно размахивать палкой или кидаться камнями, крутя педали.
На дороге, спускающейся от Мадабы к Мертвому морю, этих собак целые полчища. Только оторвались от одной стаи, как впереди поджидает другая орда. Светлого времени остается не так много, поэтому убежав в очередной раз от собак, решаем поискать место для палатки в районе поворота на Ma'In Hot Springs. Находим удобный карман с небольшой полянкой травы, с видом на Мертвое море и красивый закат.
Дальше после Мадабы путь лежит к Мертвому морю. Первая ночевка по плану, — где-то не доезжая до Dead Sea Panoramic Museum.
Ехать в Иордании по трассам оказалось комфортнее, чем в Италии или Дании. Хотя водители не всегда соблюдают правила, но в общей массе ездят арабы не так агрессивно, как итальянцы. Изредка бывали стремные ситуации, но не опаснее, чем на дорогах в России. Единственное, приходится привыкнуть к тому, что со всех сторон постоянно гудят. Гудят просто так, чтобы поприветствовать. Радостно машут рукой и водилы грузовичков, грузовиков, огромных фур; и степенные семьянины, едущие на цивильных тачках в компании жен в хиджабах.
А вот к чему трудно привыкнуть, так это к дикому количеству собак, которые постоянно со всех холмов выскакивают на дорогу и несутся за велосипедом с остервенелым лаем и оскаленной пастью, пока не удастся от них оторваться. Отогнать их можно только с помощью палки или камней, но трудно размахивать палкой или кидаться камнями, крутя педали.
На дороге, спускающейся от Мадабы к Мертвому морю, этих собак целые полчища. Только оторвались от одной стаи, как впереди поджидает другая орда. Светлого времени остается не так много, поэтому убежав в очередной раз от собак, решаем поискать место для палатки в районе поворота на Ma'In Hot Springs. Находим удобный карман с небольшой полянкой травы, с видом на Мертвое море и красивый закат.
Правда рядом свалка из пластиковых бутылок, бумажных стаканчиков и еще какого-то мусора. Но, собственно, Иордания — это вообще сплошная свалка разного мусора. Пока Евросоюз вводит закон о запрете пластиковых пакетов и одноразовой посуды, иорданцы покрывают ровным слоем пластика свои обочины, холмы и пустыни.
Спать ложимся «на сухую», без горячего чая и еды. То, что в Иордании нельзя купить стандартные резьбовые газовые баллоны, было известно еще по предыдущим поездкам. Тогда или мы сами, или для нас, привозили газ из Израиля. Но в интернете прочли инфу, что можно купить «дихлофосные» баллоны, поэтому взяли горелку с переходником для них. Но ни в магазинах Мадабы, ни на заправках на трассе, газ так и не нашли. Спросили у местных мужиков, они ответили, что есть только в Аммане. Поэтому пришлось все время обходиться холодной водой и тем чаем, который покупали в кафе или которым нас угощали.
Ночью поднимается сильный ветер. Однослойную палатку рвет и колбасит. Приходится вылезти и, как обычно в таких случаях, привязать к лежащим с разных сторон велосипедам. Становится поспокойнее, но все равно спится плохо.
Дорога вдоль мертвого моря
Ночью поднимается сильный ветер. Однослойную палатку рвет и колбасит. Приходится вылезти и, как обычно в таких случаях, привязать к лежащим с разных сторон велосипедам. Становится поспокойнее, но все равно спится плохо.
Дорога вдоль мертвого моря
Утром встаем еще по темноте за час до рассвета. Сегодня по плану проехать 80 км мимо всего Мертвого моря. Правда набор высоты пока не большой — всего 550 метров. Вчера, вообще, начали с легкой разминки: на 50 км пути набрали чуть больше 500 метров, а остальное — километр спуска. Так что градус, то есть крутизна маршрута, в этот раз повышается постепенно.
По пути заезжаем в Dead Sea Panoramic Museum, дабы совместить спортивное с культурным. Тут тоже не действует Jordan Pass, вход стоит 2 динара.
По пути заезжаем в Dead Sea Panoramic Museum, дабы совместить спортивное с культурным. Тут тоже не действует Jordan Pass, вход стоит 2 динара.
Так усыхает Мертвое море
После музея начинаем отогреваться и постепенно снимаем с себя слои одежды. Спустившись к самому морю, дальше катимся в футболках. Хочется снизу тоже оставить лишь велошорты, но решаем не нарушать местные приличия, так как даже мужчины в Иордании в шортах не ходят. И хотя в хиджабах ехать на великах мы не обязаны, но и сверкать голыми коленками тоже не стоит. Поэтому Настя — в лосинах, Лика — в легких спортивных брюках, а я — в капри Red Fox Granite Climbing.
Дорога вдоль Мертвого моря будто создана для велосипедистов, обочина напоминает хорошую широкую велодорожку — можно ехать иногда даже вдвоем рядом.
Дорога вдоль Мертвого моря будто создана для велосипедистов, обочина напоминает хорошую широкую велодорожку — можно ехать иногда даже вдвоем рядом.
Как выяснилось в этой поездке, у ребят из московского турклуба не полная информация о трассах в результате того, что они не всегда ехали по ним, а частенько срезали по грунтовкам.Комментарии к их описанию трех основных дорог, идущих от Аммана до Акабы.
Desert Highway — самая прямая и быстрая магистраль. По ней можно ехать на велосипеде на отрезке межу Амманом и аэропортом. Тут хорошее покрытие, хорошие обочины. А вот дальше на юг на велосипеде лучше не выезжать. Это не просто скучно, но рискованно — интенсивный хайвей с автобусами и огромными фурами.
На Западной дороге (автомагистраль Мертвого моря) — по информации ребят — широкая обочина. Она действительно широкая, но только на участке вдоль Мертвого моря. После него, где-то за городком Gawr as-Safi, широкая обочина заканчивается, и местами фактически приходится ехать по самой трассе. Дорожное покрытие становится плохое, много мелкого просоленного гравия, так как в этом районе соляные и химические заводы. Благо мы проехали всего километров пять по такой дороге, а дальше свернули в горы на дорогу к Эт-Тафиле.
Средняя — 35 (King’s Highway), идущая через горы мимо Эль-Карака, Шобака, Петры. Ребята пишут, что на ней нет обочины. Не могу сказать, как эта дорога выглядит между Мадабой и Эт-Тафилой и дальше после Вади Мусы, но на участке между Эт-Тафилой и Шобаком действительно нет обочины. Зато дальше идет отличная дорога с хорошей обочиной, а после заповедника Дана до самой Вади Мусы обочина становится очень широкой, такой же, как и вдоль Мертвого моря. Судя по трекам ребят, они этот участок проехали где-то по грунтовкам вдоль холмов.
Дорога вдоль Мертвого моря приятная и живописная. Катиться одно удовольствие. Правда, жарко. Позже мы будем с ностальгией вспоминать об этой жаре, — это был самый теплый день во всей поездке. А сейчас жарко и хочется пить. С питьем, как и с едой в районе Мертвого моря проблема. Единственное кафе, которое было отмечено на Гугл-картах, и к которому ехали с надеждой на чай-кофе, мы не нашли. Вместо кафе в этой точке находится пограничная база.
Пришлось катиться дальше. Горячий чай удалось выпить только в туристическом офисе у входа в каньон Mujib, где за 3 стакана содрали 4 динара.
Пришлось катиться дальше. Горячий чай удалось выпить только в туристическом офисе у входа в каньон Mujib, где за 3 стакана содрали 4 динара.
Стакан чая или кофе в Иордании в обычном местном кафе или забегаловке стоит полдинара. Но это не относится к туристическим ресторанам и кафе, где цены могут быть любыми, и, как правило, сильно завышены.
Дома, прорабатывая логистику, я нашла и отметила в Гугл-картах не только кемпинги и места предполагаемых ночевок, но и точки с магазинами и кафе. Настя сконвертировала маршрут в GPS-трек и залила в навигатор.
И вот мы едем к отмеченному на карте NEA local food, буквально изнывая от голода и жажды. Кафе оказалось оазисом из арабской сказки. У входа встречает улыбающийся услужливый парень. Припарковываем велики, умываемся в цивильном туалете и падаем в тени огромных деревьев, закрывающих деревянные столики от солнца своей широкой листвой. Тут уже несут кувшин воды и чайник чая.
Пока пьем чай, пытаемся узнать, что можно поесть.
— Local food? — спрашивает парень.
— Да, да, local food, — киваем, подразумевая, что сейчас нам дадут что-то типа курицы с рисом и овощами.
Парень называет два каких-то названия.
— Чикен? — переспрашиваем.
— Ноу, ноу, чикен.
— А чикен есть?
— Ноу, нету чикена. Есть только «что-то там».
— Ок, а из чего это «что-то там»?
Он достает телефон, показывает фотки и пытается найти английские названия ингредиентов. Выясняется, что «что-то там» — это тушеные помидоры и холодная закуска из баклажан.
Мда… помидоры и баклажаны, слабовато для целого дня интенсивного вкручивания. Ладно, может заморим червячка, а потом купим еды в магазине.
— Сколько стоит это «что-то там»?
— 7 динар с человека.
— 7 динар за каждого?!! — громко восклицает Настя, аж подскочив к самому лицу парня, слекга оторопевшего от ее крика. – Ок, сколько за чай?
— 4 динара, — обиженно-растерянно произносит тот.
Расплачиваемся за чай, и тут же уходим. К нам пытается подкатить другой парень — с ресепшена. Начинает спрашивать, где мы планируем ночевать, забронирован ли у нас отель, ведь уже скоро солнце начнет двигаться к закату.
— Я, наверное, слишком резко отреагировала, да? — спрашивает по пути Настя. — Не удержалась. Семь динар за помидоры, которые у нас под колесами недавно валялись.
Доезжаем до центральной части городка с магазинами и местными забегаловками и останавливаемся в одной из них. Здесь не так «феншуйно», не так похоже на арабскую сказку — пластиковые, а не деревянные столы и стулья, кафельная плитка на стенах вместо раскидистых деревьев и дизайнерского заборчика. Зато за 8 динар наедаемся втроем досыта, ни в чем себе не отказывая — три тарелки хумуса, фалафели, целая курица гриль с картошкой фри, половину которой съедаем тут, а другую половину берем с собой на ужин, и еще по большому стакану чая. Да и забегаловка вполне приличная, для Иордании, можно сказать, фешенебельная, гораздо чище, чем хумусная в Мадобе, и чище всех остальных мест, где мы потом ели.
Дальше — магазин. Утяжеляем свои велосумки тремя большими бутылками воды, йогуртами, помидорами и огурцами. Парень в овощном попытался надуть, назвав сумму 6 динар за килограмм помидор. После того, как Настя попыталась высыпать их обратно в ящик, он тут же назвал настоящую сумму — полдинара, что соответствовало реальности. Перед этим мы покупали по дороге помидоры с машины. Набрали в мешок около 2 кг, парень сказал, если положить еще 3 помидора до 2-х килограмм, то это будет один динар. Значит, килограмм стоит полдинара.
И вот мы едем к отмеченному на карте NEA local food, буквально изнывая от голода и жажды. Кафе оказалось оазисом из арабской сказки. У входа встречает улыбающийся услужливый парень. Припарковываем велики, умываемся в цивильном туалете и падаем в тени огромных деревьев, закрывающих деревянные столики от солнца своей широкой листвой. Тут уже несут кувшин воды и чайник чая.
Пока пьем чай, пытаемся узнать, что можно поесть.
— Local food? — спрашивает парень.
— Да, да, local food, — киваем, подразумевая, что сейчас нам дадут что-то типа курицы с рисом и овощами.
Парень называет два каких-то названия.
— Чикен? — переспрашиваем.
— Ноу, ноу, чикен.
— А чикен есть?
— Ноу, нету чикена. Есть только «что-то там».
— Ок, а из чего это «что-то там»?
Он достает телефон, показывает фотки и пытается найти английские названия ингредиентов. Выясняется, что «что-то там» — это тушеные помидоры и холодная закуска из баклажан.
Мда… помидоры и баклажаны, слабовато для целого дня интенсивного вкручивания. Ладно, может заморим червячка, а потом купим еды в магазине.
— Сколько стоит это «что-то там»?
— 7 динар с человека.
— 7 динар за каждого?!! — громко восклицает Настя, аж подскочив к самому лицу парня, слекга оторопевшего от ее крика. – Ок, сколько за чай?
— 4 динара, — обиженно-растерянно произносит тот.
Расплачиваемся за чай, и тут же уходим. К нам пытается подкатить другой парень — с ресепшена. Начинает спрашивать, где мы планируем ночевать, забронирован ли у нас отель, ведь уже скоро солнце начнет двигаться к закату.
— Я, наверное, слишком резко отреагировала, да? — спрашивает по пути Настя. — Не удержалась. Семь динар за помидоры, которые у нас под колесами недавно валялись.
Доезжаем до центральной части городка с магазинами и местными забегаловками и останавливаемся в одной из них. Здесь не так «феншуйно», не так похоже на арабскую сказку — пластиковые, а не деревянные столы и стулья, кафельная плитка на стенах вместо раскидистых деревьев и дизайнерского заборчика. Зато за 8 динар наедаемся втроем досыта, ни в чем себе не отказывая — три тарелки хумуса, фалафели, целая курица гриль с картошкой фри, половину которой съедаем тут, а другую половину берем с собой на ужин, и еще по большому стакану чая. Да и забегаловка вполне приличная, для Иордании, можно сказать, фешенебельная, гораздо чище, чем хумусная в Мадобе, и чище всех остальных мест, где мы потом ели.
Дальше — магазин. Утяжеляем свои велосумки тремя большими бутылками воды, йогуртами, помидорами и огурцами. Парень в овощном попытался надуть, назвав сумму 6 динар за килограмм помидор. После того, как Настя попыталась высыпать их обратно в ящик, он тут же назвал настоящую сумму — полдинара, что соответствовало реальности. Перед этим мы покупали по дороге помидоры с машины. Набрали в мешок около 2 кг, парень сказал, если положить еще 3 помидора до 2-х килограмм, то это будет один динар. Значит, килограмм стоит полдинара.
Про честность иорданцев.Это очень любопытная деталь. Через раз нас пытались надурить, и еще через раз поражали кристальной честностью.
Не ясно на что рассчитывали те, кто пытался обмануть, видя, что мы путешествуем на велосипедах, и заходим в грязные захолустные кафешки. Ведь сразу понятно, что мы не те туристы, которых можно облапошить, а уже хорошо знаем настоящие цены. Иногда, наоборот, бывало, поторгуемся где-то, а потом решаем дать чуть больше денег, чем договорились, так сказать, чаевые за хороший сервис. Но их не берут, скрупулезно отсчитывая сдачу и оставляя себе ровно столько, на сколько была договоренность. Вот такая она разная и противоречивая Иордания.
Светлого времени остается мало, пора искать место для ночевки, но по обеим сторонам от дороги сплошные жилые шатры, пасущиеся отары овец, люди, собаки. А впереди виднеются трубы каких-то строений.
— Надо где-то здесь искать, — говорит Настя, — дальше снова город, и найти место станет еще сложнее.
А где искать? Горы, где можно найти укромное место, слишком далеко, а тут кругом открытое пространство. Что ж, попробуем воспользоваться старым проверенным методом.
— Давай подъедем к одному из шатров, и спросим, можно ли поставить рядом палатку и переночевать.
Взгляд выхватывает симпатичное место с несколькими одинокими деревьями. Неподалеку один шатер, чуть дальше еще пара и небольшая отара овец или коз.
— Давай сюда? Встанем под теми деревьям.
— Надо где-то здесь искать, — говорит Настя, — дальше снова город, и найти место станет еще сложнее.
А где искать? Горы, где можно найти укромное место, слишком далеко, а тут кругом открытое пространство. Что ж, попробуем воспользоваться старым проверенным методом.
— Давай подъедем к одному из шатров, и спросим, можно ли поставить рядом палатку и переночевать.
Взгляд выхватывает симпатичное место с несколькими одинокими деревьями. Неподалеку один шатер, чуть дальше еще пара и небольшая отара овец или коз.
— Давай сюда? Встанем под теми деревьям.
Съезжаем на грунтовку, подъезжаем к ближайшему шатру. Из него выходит пожилой иорданец в традиционном черном балахоне. По-английски только Welcome и Hello. Да еще пару каких-то слов. Показываем знаками и жестами, что солнце сейчас зайдет, и дальше в темноте мы не можем ехать, но у нас есть свой тент и спальные мешки — хлопаем руками по рюкзакам и привязанному коврику. Можно ли нам поставить палатку и поспать — складываем ладошки под щекой, показывая спящего человека.
— Да, да, — кивает он в ответ, улыбаясь. И что-то быстро говорит по-арабски, пытаясь связать несколько слов по-английски.
Еще раз проделываем манипуляции руками, дабы убедиться, что он точно понял, что мы хотим тут переночевать. Убедившись, что достигли взаимопонимания, спускаемся ну другую строну морены и находим удобное ровное место в кармане под ней, в котором палатку не сильно видно с трассы.
Иорданец вылез на гребень морены и кричит, не хотим ли мы чаю. Вежливо отказываемся. Есть не сильно хочется. Решаем оставить курицу на завтрак.
Мимо проезжает машина из дальних шатров. Останавливается. Настя идет к водителю объяснить, что мы тут переночуем до утра.
— Арабиан, арабиан, — раздается в ответ. Чувак говорит, что он не понимает по-английски, а только по-арабски.
Снова переходим на язык жестов. Он в ответ машет рукой, мол, нет проблем, и уезжает.
Ужинаем помидорами, огурцами и йогуртом, с видом на красивый закат над Мертвым морем. Вообще, помидоры, как оказалось, в отсутствии чая очень хорошо восстанавливают водно-соляной баланс. Съев штук пять помидоров, чувствуешь, что лучше утолил жажду, чем выпив литр пустой воды из бутылки.
После ужина начинаем готовиться ко сну. В Иордании ложимся спать сразу после заката в семь-восемь вечера, встаем в пять-шесть утра с рассветом. Пока чищу зубы, вижу, как со стороны дальних шатров к нам идет еще какой-то парень, светя перед собой яркой лампой.
«Ну, — думаю, — сейчас начнется. Разные ночные гости».
Но парень просто приносит фонарь, что-то говоря по-арабски и одно слово по-английски — light. Пытаюсь сказать ему, что нам не нужен фонарь. Но он твердит: «Light, light», ставит огромный аутентичный аккумулятор перед палаткой и привязывает палку с лампой к рулю велосипеда.
— Да, да, — кивает он в ответ, улыбаясь. И что-то быстро говорит по-арабски, пытаясь связать несколько слов по-английски.
Еще раз проделываем манипуляции руками, дабы убедиться, что он точно понял, что мы хотим тут переночевать. Убедившись, что достигли взаимопонимания, спускаемся ну другую строну морены и находим удобное ровное место в кармане под ней, в котором палатку не сильно видно с трассы.
Иорданец вылез на гребень морены и кричит, не хотим ли мы чаю. Вежливо отказываемся. Есть не сильно хочется. Решаем оставить курицу на завтрак.
Мимо проезжает машина из дальних шатров. Останавливается. Настя идет к водителю объяснить, что мы тут переночуем до утра.
— Арабиан, арабиан, — раздается в ответ. Чувак говорит, что он не понимает по-английски, а только по-арабски.
Снова переходим на язык жестов. Он в ответ машет рукой, мол, нет проблем, и уезжает.
Ужинаем помидорами, огурцами и йогуртом, с видом на красивый закат над Мертвым морем. Вообще, помидоры, как оказалось, в отсутствии чая очень хорошо восстанавливают водно-соляной баланс. Съев штук пять помидоров, чувствуешь, что лучше утолил жажду, чем выпив литр пустой воды из бутылки.
После ужина начинаем готовиться ко сну. В Иордании ложимся спать сразу после заката в семь-восемь вечера, встаем в пять-шесть утра с рассветом. Пока чищу зубы, вижу, как со стороны дальних шатров к нам идет еще какой-то парень, светя перед собой яркой лампой.
«Ну, — думаю, — сейчас начнется. Разные ночные гости».
Но парень просто приносит фонарь, что-то говоря по-арабски и одно слово по-английски — light. Пытаюсь сказать ему, что нам не нужен фонарь. Но он твердит: «Light, light», ставит огромный аутентичный аккумулятор перед палаткой и привязывает палку с лампой к рулю велосипеда.
В такой ситуации проще махнуть рукой и принять, чем спорить. Говорим: «Шукран», что по-арабски означает «Спасибо». Он в ответ: «Афон», и растворяется в ночи, уходя в сторону своего шатра.
Вопреки небольшим опасениям, ночью слегка донимают собаки, а не люди. Лают и шныряют вокруг палатки. Разок пришлось одну из них шугнуть. Другая где-то неподалеку тявкала в нашу сторону пол ночи, но поскольку к палатке не приближалась, то и мы не стали с ней связываться.
Утром собираемся, относим лампу и аккумулятор.
Вопреки небольшим опасениям, ночью слегка донимают собаки, а не люди. Лают и шныряют вокруг палатки. Разок пришлось одну из них шугнуть. Другая где-то неподалеку тявкала в нашу сторону пол ночи, но поскольку к палатке не приближалась, то и мы не стали с ней связываться.
Утром собираемся, относим лампу и аккумулятор.
Снова появляется пожилой иорданец в черном, предлагает чай. В этот раз не отказываемся, а соглашаемся. Газа нет, и, хотя эта ночь, по сравнению с предыдущей, оказалась теплой, но горячий чай с утра взбодрит. Через некоторое время иорданец приносит чайничек традиционного бедуинского сладкого чифиря.
Прощаемся с гостеприимным местом и его хозяином. Пора ехать дальше. По пути снова утренняя минутка культурной программы: посещение The Lowest Point on Earth Museum — музей самой низкой точки на планете.
К музею завернули с трассы, чтобы не возвращаться обратно, едем дальше через небольшой городок и захолустные районы, где туристы, думаю, раз в сто лет проезжают, если вообще когда-нибудь проезжают. Движемся посреди хаоса непонятного движения из машин и людей, ощущая себя обезьянками в цирке, — дети бегут к нам со всех сторон с криками на арабском, пытаясь дотронуться. Парни с улыбкой что-то бурно кричат из окон машин. Стоило остановиться на перекрестке, как тут же каждый прохожий пытается спросить не нужна ли нам помощь. К чести иорданцев, когда мы решаем спросить, где тут можно поесть, они хоть и экспрессивно, но вполне достойно и адекватно показывают в сторону местной забегаловки.
Здесь оказывается не так цивильно, как во вчерашней, и грязнее, но нам не привыкать.
К музею завернули с трассы, чтобы не возвращаться обратно, едем дальше через небольшой городок и захолустные районы, где туристы, думаю, раз в сто лет проезжают, если вообще когда-нибудь проезжают. Движемся посреди хаоса непонятного движения из машин и людей, ощущая себя обезьянками в цирке, — дети бегут к нам со всех сторон с криками на арабском, пытаясь дотронуться. Парни с улыбкой что-то бурно кричат из окон машин. Стоило остановиться на перекрестке, как тут же каждый прохожий пытается спросить не нужна ли нам помощь. К чести иорданцев, когда мы решаем спросить, где тут можно поесть, они хоть и экспрессивно, но вполне достойно и адекватно показывают в сторону местной забегаловки.
Здесь оказывается не так цивильно, как во вчерашней, и грязнее, но нам не привыкать.
День, похоже, только начался. Одни чуваки выставляют контейнеры с едой, другие — протирают витрину, кто-то прямо под ноги выплескивает ведро мыльной воды и начинает активно орудовать шваброй. Переступая через воду, тряпки и швабры, движемся к прилавку. Рядом материализуется черноглазый парень и неожиданно заговаривает по-русски. Выяснилось, что он работал в каком-то отеле в Египте. Спрашиваем есть ли чикен? Кивает головой — да есть, и притаскивает шашлыки из курицы.
— Сколько стоит?
— Четыре динара.
— Четыре за что? За один?
— Нет, четыре — за все, — машет четырьмя шампурами.
— Ок, а целая курица сколько?
— Четыре.
Нормальная цена. Посовещавшись, решаем взять шашлык. Объясняем, что один — здесь, а три — с собой.
— Да, да, — кивает, но видно по растерянным глазам, что не совсем понимает.
— Три положи в эту коробку, — показываем на лежащие на прилавке боксы. — А один — здесь.
— Да, да.
В итоге притаскивает три коробки, в которые, судя по всему, они распределили куски мяса с этих четырех шампуров. Ладно, сами разберемся. Заказываем еще хумус, фалафели, чай, — все как обычно.
— Сколько стоит?
— Четыре динара.
— Четыре за что? За один?
— Нет, четыре — за все, — машет четырьмя шампурами.
— Ок, а целая курица сколько?
— Четыре.
Нормальная цена. Посовещавшись, решаем взять шашлык. Объясняем, что один — здесь, а три — с собой.
— Да, да, — кивает, но видно по растерянным глазам, что не совсем понимает.
— Три положи в эту коробку, — показываем на лежащие на прилавке боксы. — А один — здесь.
— Да, да.
В итоге притаскивает три коробки, в которые, судя по всему, они распределили куски мяса с этих четырех шампуров. Ладно, сами разберемся. Заказываем еще хумус, фалафели, чай, — все как обычно.
Чай приносят из забегаловки напротив. Забавная особенность в Иордании — раздельное питание. Сладости покупаешь в одном месте, а за кофе идешь в соседнюю забегаловку. В местах, где подают хумус, фалафель, шаверму, чикены, выбор напитков ограничен — кока-кола, вода и чаще всего простой чай из пакетиков, но, как оказалось, и он не всегда.
На кассе пробивают чек на 15 динар. Зовем парнишку, с которым договаривались. Тычем ему под нос чек, спрашивая, «Что это?» Он делает невинные глаза, пожимает плечами и начинает что-то обсуждать с чуваком, сидящим на кассе.
Затем с тем же невинным взглядом произносит «Сорри», и нам перебивают другой чек — на 9 динар. Конечно, и это многовато. Если курица 4 динара, то хумус, фалафели и чай — должно быть порядка трех динар. Но мы решаем дальше не спорить из-за пары динар. Видимо, это за доставку чая и за сервис.
Решая срезать часть пути, едем через помидорные поля. Гугл рисует там асфальт, но, похоже, он плохо знает Иорданию. Упираемся в грунтовки, а местами пробираемся через помидорные грядки и кусты.
На кассе пробивают чек на 15 динар. Зовем парнишку, с которым договаривались. Тычем ему под нос чек, спрашивая, «Что это?» Он делает невинные глаза, пожимает плечами и начинает что-то обсуждать с чуваком, сидящим на кассе.
Затем с тем же невинным взглядом произносит «Сорри», и нам перебивают другой чек — на 9 динар. Конечно, и это многовато. Если курица 4 динара, то хумус, фалафели и чай — должно быть порядка трех динар. Но мы решаем дальше не спорить из-за пары динар. Видимо, это за доставку чая и за сервис.
Решая срезать часть пути, едем через помидорные поля. Гугл рисует там асфальт, но, похоже, он плохо знает Иорданию. Упираемся в грунтовки, а местами пробираемся через помидорные грядки и кусты.
Тут откуда ни возьмись…. Выскакивают местные дети, с громким смехом прыгают вокруг и бегут за нами, что-то крича. Мы, как обычно, дружелюбно говорим: «Хелло» и машем в ответ рукой. Они еще больше заходятся от смеха, припрыгивают, хлопают себя по бокам и бегут за нами.
Снова упираемся в грядки. Грунтовка расходится в две стороны, а прямо — дебри. Настя пытается лезть через завалы кустарника, со словами: «Гугл показывает, что это дорога».
— Подожди, — говорю.
Поворачиваюсь к одному из парнишек, и начинаю показывать жестами, что нам надо попасть на дорогу, где ездят машины. Он вначале снова издает звонкие трели смеха, потом делает серьезное лицо и машет рукой в одну из сторон.
— Думаю, там есть объезд. Поехали, куда парнишка показал.
Есть риск, что он решил подшутить, и заведет нас в еще более непроходимые дебри, но решаем рискнуть.
Мальчишки бегут сзади с веселым смехом и криками. Буквально через 100 метров дорога поворачивает в сторону трассы и выходит на нее. Не обманул парнишка. На прощание машем рукой, они машут в ответ. И еще долго в ушах слышится звонкий детский смех. Вот и еще одна короткая встреча на пути, которая запомнится, и будет согревать сердце долгие годы воспоминаниями об этой поездке.
На этом приятные покатушки закончились, начался подъем в горы. А затем снег, холод, туман и прочие удовольствия, которые можно найти в горах.
To be continued…
Снова упираемся в грядки. Грунтовка расходится в две стороны, а прямо — дебри. Настя пытается лезть через завалы кустарника, со словами: «Гугл показывает, что это дорога».
— Подожди, — говорю.
Поворачиваюсь к одному из парнишек, и начинаю показывать жестами, что нам надо попасть на дорогу, где ездят машины. Он вначале снова издает звонкие трели смеха, потом делает серьезное лицо и машет рукой в одну из сторон.
— Думаю, там есть объезд. Поехали, куда парнишка показал.
Есть риск, что он решил подшутить, и заведет нас в еще более непроходимые дебри, но решаем рискнуть.
Мальчишки бегут сзади с веселым смехом и криками. Буквально через 100 метров дорога поворачивает в сторону трассы и выходит на нее. Не обманул парнишка. На прощание машем рукой, они машут в ответ. И еще долго в ушах слышится звонкий детский смех. Вот и еще одна короткая встреча на пути, которая запомнится, и будет согревать сердце долгие годы воспоминаниями об этой поездке.
На этом приятные покатушки закончились, начался подъем в горы. А затем снег, холод, туман и прочие удовольствия, которые можно найти в горах.
To be continued…
Вы можете поделиться этой статьей в социальных сетях. Если она вам понравилась, вероятнее всего, вашим друзьям понравится тоже.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
От галош до высокотехнологичных скальных туфель.
Предновогоднее недельное outdoor-путешествие по Грузии Ирины Морозовой и Анастасии Босых.
Seo-специалист компании Red Fox и по совместительству учитель йоги Дарья Дунаева рассказывает о своем путешествии в Индию.
К чему может привести работа в компании Red Fox? Конечно же к восхождениям. Татьяна Кармаева рассказывает о своем восхождении на высочайшую горную вершину Ирана.
