«Фрирайд в зоне смерти»: Аннапурна.
Интервью с Виталием Лазо и Антоном Пуговкиным
Рассказывает: Натали Эрбет
Вопросы: Натали Эрбет
Ребята бросили смелый вызов — решили совершить бескислородные восхождения на самые коварные восьмитысячники планеты, чтобы потом спуститься с них на горных лыжах.
Компания Red Fox приняла непосредственное участие в проекте альпинистов, которые уже осуществили первый в истории российский фрирайд-спуск с Манаслу.
Вспомнить, как это было в 2017 году, можно здесь.
Компания Red Fox приняла непосредственное участие в проекте альпинистов, которые уже осуществили первый в истории российский фрирайд-спуск с Манаслу.
Вспомнить, как это было в 2017 году, можно здесь.
Виталий Лазо — альпинист-высотник, «Снежный барс». Совершил первовосхождения в Антарктиде: Горы Ломоносова, Земля Королевы Мод. Осуществил спуск на лыжах с пика Ленина (7134 м), пика Победы (7437 м, спуск с 6000 м), вершины г. Манаслу (8163 м).
Антон Пуговкин — мастер спорта по альпинизму, «Снежный барс», член сборной России, многократный чемпион России. Взошел на сложнейшие стены мира: Аксу, Стена Троллей, Гранд-Жорас. Осуществил спуск на лыжах с вершины г. Манаслу (8163м).
В сентябре этого года Виталий и Антон отправились к подножию Аннапурны (8091 м), чтобы совершить спуск с вершины. События в этой экспедиции развивались молниеносно и порой драматично. Я ловила каждую весточку от ребят. И огромной радостью для меня стало сообщение:
«Экспедиция закончена! Главное — мы живы…»
Я и команда «Планеты Спорт» стали первыми, кто встретил ребят и взяли у них интервью.
— Добро пожаловать домой! Вы для нас настоящие герои! Расскажите, как возникла идея этого проекта, с каких вершин уже удалось осуществить спуск?
Виталий: Идея реализации задуманного именно в виде проекта родилась уже после окончания первого этапа. Первый этап — это восхождение и спуск с вершины г. Манаслу. Потом все переросло в проект под названием «Фрирайд в зоне смерти».
Первая гора, как я уже сказал, Манаслу — восьмой восьмитысячник планеты, 8163 м. В сентябре прошлого года мы совершили бескислородное восхождение и спуск на лыжах с вершины этой горы. И уже после план восхождений трансформировался в проект. Восхождение и спуск с Манаслу были единичным случаем. Решение о проекте было принято позже.
«Экспедиция закончена! Главное — мы живы…»
Я и команда «Планеты Спорт» стали первыми, кто встретил ребят и взяли у них интервью.
— Добро пожаловать домой! Вы для нас настоящие герои! Расскажите, как возникла идея этого проекта, с каких вершин уже удалось осуществить спуск?
Виталий: Идея реализации задуманного именно в виде проекта родилась уже после окончания первого этапа. Первый этап — это восхождение и спуск с вершины г. Манаслу. Потом все переросло в проект под названием «Фрирайд в зоне смерти».
Первая гора, как я уже сказал, Манаслу — восьмой восьмитысячник планеты, 8163 м. В сентябре прошлого года мы совершили бескислородное восхождение и спуск на лыжах с вершины этой горы. И уже после план восхождений трансформировался в проект. Восхождение и спуск с Манаслу были единичным случаем. Решение о проекте было принято позже.
Виталий Лазо и Антон Пуговкин во время экспедиции на Манаслу. Фото из личного архива
— Многие в Интернете возмущаются названием «Фрирайд в зоне смерти». Почему именно такое название?
Виталий: На самом деле над названием долго не думали. Оно отражает саму суть проекта. Что такое фрирайд? Это внетрассовое катание. Мы делаем это? Да, делаем. Что такое «зона смерти»? Название пугающее, но, по факту, это зона, которая располагается выше 8000 м. Мы поднимаемся-спускаемся с этих высот? Да. Название отражает саму суть. Пожалуй, соглашусь, что звучит пугающее, но в то же время оно вызывает интерес.
— Были до вас попытки сделать нечто подобное, и чем они увенчались?
Виталий: Если говорить о российском спорте, подобных проектов еще не было. Возможно, сейчас это прозвучит нескромно, но я — первый россиянин, который совершил спуск с вершины восьмитысячника без кислорода. Российские спортсмены совершали спуски с восьмитысячников, но только с использованием кислорода. Не было подобных идей и прецедентов, чтобы сделать такой амбициозный проект с Эверестом и К2 — самыми сложными вершинами в мире.
Если говорить о зарубежном опыте, то да. Без кислорода совершались подъемы и спуски известными иностранными ски-альпинистами. Но, как правило, это носило хаотичный порядок. Не было объединено в проект.
Два важных момента. Первый — многие совершают восхождения по классическим маршрутам с помощью шерпов и коммерческих компаний. Это сразу упрощает задачу. Мы же, как в экспедиции этого года, рассчитываем только на себя, работаем на маршруте самостоятельно: обрабатываем маршрут и устанавливаем лагеря. Без использования кислорода.
Второй — мы снимаем профессиональное видео на больших высотах. Не побоюсь этого слова, именно профессиональное. В прошлом году я как-то стеснялся этого термина. Но, если почитать комментарии к видео на ютубе от режиссеров и операторов телекомпаний и просто специалистов в этой области, понимаешь, что на самом деле уровень съемки у нас довольно высокий. Этого точно никто не делал, даже за рубежом.
— Расскажите, что вас привело в альпинизм? Если бы не горы, кем бы вы были теперь?
Антон: Я в горы попал со «Столбов» (заповедник практически на границе Красноярска, со множеством скал), лет, наверное, в 16-17. Ну, а там уже все было предрешено, — поскольку такой благодатной почвы нет ни в одном городе России, я уже в 22 года выполнил норматив мастера спорта. Четкое понимание, что моя жизнь будет связана с горами, пришло довольно быстро — лет в 19.
Виталий: На самом деле над названием долго не думали. Оно отражает саму суть проекта. Что такое фрирайд? Это внетрассовое катание. Мы делаем это? Да, делаем. Что такое «зона смерти»? Название пугающее, но, по факту, это зона, которая располагается выше 8000 м. Мы поднимаемся-спускаемся с этих высот? Да. Название отражает саму суть. Пожалуй, соглашусь, что звучит пугающее, но в то же время оно вызывает интерес.
— Были до вас попытки сделать нечто подобное, и чем они увенчались?
Виталий: Если говорить о российском спорте, подобных проектов еще не было. Возможно, сейчас это прозвучит нескромно, но я — первый россиянин, который совершил спуск с вершины восьмитысячника без кислорода. Российские спортсмены совершали спуски с восьмитысячников, но только с использованием кислорода. Не было подобных идей и прецедентов, чтобы сделать такой амбициозный проект с Эверестом и К2 — самыми сложными вершинами в мире.
Если говорить о зарубежном опыте, то да. Без кислорода совершались подъемы и спуски известными иностранными ски-альпинистами. Но, как правило, это носило хаотичный порядок. Не было объединено в проект.
Два важных момента. Первый — многие совершают восхождения по классическим маршрутам с помощью шерпов и коммерческих компаний. Это сразу упрощает задачу. Мы же, как в экспедиции этого года, рассчитываем только на себя, работаем на маршруте самостоятельно: обрабатываем маршрут и устанавливаем лагеря. Без использования кислорода.
Второй — мы снимаем профессиональное видео на больших высотах. Не побоюсь этого слова, именно профессиональное. В прошлом году я как-то стеснялся этого термина. Но, если почитать комментарии к видео на ютубе от режиссеров и операторов телекомпаний и просто специалистов в этой области, понимаешь, что на самом деле уровень съемки у нас довольно высокий. Этого точно никто не делал, даже за рубежом.
— Расскажите, что вас привело в альпинизм? Если бы не горы, кем бы вы были теперь?
Антон: Я в горы попал со «Столбов» (заповедник практически на границе Красноярска, со множеством скал), лет, наверное, в 16-17. Ну, а там уже все было предрешено, — поскольку такой благодатной почвы нет ни в одном городе России, я уже в 22 года выполнил норматив мастера спорта. Четкое понимание, что моя жизнь будет связана с горами, пришло довольно быстро — лет в 19.
Природный заповедник «Столбы». © www.zapovednik-stolby.ru
Виталий: Альпинизмом я увлекся лет в 12. Тогда неофициально, — в Советском Союзе нельзя было официально заниматься альпинизмом до 16 лет.
Папа сводил меня на Авачинскую Сопку, недалеко от города. Так я «заболел» горами. Мне очень понравилось. Когда отец вывозил меня один-два раза в год на такие серьезные для того возраста горы, — для меня это был настоящий праздник.
Таким образом мой папа привил мне любовь к альпинизму. В 14 лет я начал заниматься скалолазанием, а в 16 уже закрыл значок альпиниста СССР.
Папа сводил меня на Авачинскую Сопку, недалеко от города. Так я «заболел» горами. Мне очень понравилось. Когда отец вывозил меня один-два раза в год на такие серьезные для того возраста горы, — для меня это был настоящий праздник.
Таким образом мой папа привил мне любовь к альпинизму. В 14 лет я начал заниматься скалолазанием, а в 16 уже закрыл значок альпиниста СССР.
Вулкан Авачинская Сопка. © nat-geo.ru
Если бы я не был альпинистом, то, наверное, стал бы летчиком. С детства мечтал о небе. Но не мог себе это позволить из-за плохого зрения. Мечтал поступить в летное училище.
Более того, 10-15 лет назад всерьез задумался получить лицензию коммерческого пилота. На сегодня требования не такие жесткие по зрению, как тогда. Но не случилось.
— Какая гора произвела на вас самое неизгладимое впечатление? Я бы даже сказала больше, — перевернула вашу жизнь?
Антон: Это, конечно, экспедиция в феврале 2001 года на Кодар высота (3072 м). Там было все серьезно и в первый раз. Зима, температура опускалась до -50 oC, стена, по которой очень непросто было лезть.
Такие горы и маршруты просто так не отпускают, и эта экспедиция послужила стартом целой плеяды наших супер маршрутов на зимних стенах. Да и команда сложилась, — не команда, а настоящая машина для прохождения самых сложных стен! За последующие пять лет мы прошли Стену Троллей, Аксу, Гранд-Жорас, Царский трон, — все это были сложнейшие новые линии. Сейчас такие уже не ходят...
Виталий: Для меня каждая большая гора, каждая серьезная экспедиция — событие, которое, можно сказать, разделяет жизнь на «до и после».
Я помню вторую или третью экспедицию на Пик Победы. Тогда вся экспедиция длилась около месяца, а после восхождения ощущение было, что прошло 3-4 года. Не потому, что время долго тянулось и произошло много событий. Так произошло по внутренним ощущениям, по отношению к бытию, к жизни, к людям. Очень сильно меняешься, в какой-то степени становишься мудрее. Начинаешь по-другому смотреть на окружающий̆ мир. Однозначно, — горы меняют очень сильно.
Бывало, когда, готовясь провести ночь в высотном лагере, после сложной работы я ложился с мыслями, что вряд ли проснусь утром. Это тоже очень сильно меняет. Меняет отношение к жизни, к смерти. Причем жить хочется еще больше.
— Очень трогательно. Судя по количеству злоключений, эта экспедиция была самая сложная и опасная! Где начались трудности?
Виталий: Трудности начались на самом деле сразу по прилету в Катманду. Когда принимающая сторона не могла отправить нас на вертолете, да и попросту бросила. Мы вынуждены были сами решать все вопросы, хотя с этой̆ компанией̆ сотрудничаем второй̆ год. Видимо, где тонко, — там и рвется. Захромал сервис, — и мы вынуждены были заниматься организацией̆ вылета сами. Было потрачено больше денег, энергии, а главное — времени.
Более того, 10-15 лет назад всерьез задумался получить лицензию коммерческого пилота. На сегодня требования не такие жесткие по зрению, как тогда. Но не случилось.
— Какая гора произвела на вас самое неизгладимое впечатление? Я бы даже сказала больше, — перевернула вашу жизнь?
Антон: Это, конечно, экспедиция в феврале 2001 года на Кодар высота (3072 м). Там было все серьезно и в первый раз. Зима, температура опускалась до -50 oC, стена, по которой очень непросто было лезть.
Такие горы и маршруты просто так не отпускают, и эта экспедиция послужила стартом целой плеяды наших супер маршрутов на зимних стенах. Да и команда сложилась, — не команда, а настоящая машина для прохождения самых сложных стен! За последующие пять лет мы прошли Стену Троллей, Аксу, Гранд-Жорас, Царский трон, — все это были сложнейшие новые линии. Сейчас такие уже не ходят...
Виталий: Для меня каждая большая гора, каждая серьезная экспедиция — событие, которое, можно сказать, разделяет жизнь на «до и после».
Я помню вторую или третью экспедицию на Пик Победы. Тогда вся экспедиция длилась около месяца, а после восхождения ощущение было, что прошло 3-4 года. Не потому, что время долго тянулось и произошло много событий. Так произошло по внутренним ощущениям, по отношению к бытию, к жизни, к людям. Очень сильно меняешься, в какой-то степени становишься мудрее. Начинаешь по-другому смотреть на окружающий̆ мир. Однозначно, — горы меняют очень сильно.
Бывало, когда, готовясь провести ночь в высотном лагере, после сложной работы я ложился с мыслями, что вряд ли проснусь утром. Это тоже очень сильно меняет. Меняет отношение к жизни, к смерти. Причем жить хочется еще больше.
— Очень трогательно. Судя по количеству злоключений, эта экспедиция была самая сложная и опасная! Где начались трудности?
Виталий: Трудности начались на самом деле сразу по прилету в Катманду. Когда принимающая сторона не могла отправить нас на вертолете, да и попросту бросила. Мы вынуждены были сами решать все вопросы, хотя с этой̆ компанией̆ сотрудничаем второй̆ год. Видимо, где тонко, — там и рвется. Захромал сервис, — и мы вынуждены были заниматься организацией̆ вылета сами. Было потрачено больше денег, энергии, а главное — времени.
Спутниковой связью Виталия и Антона обеспечивал оператор Thuraya. Фото предоставлено клубом «Горная территория».
Затем работа на горе. Мы были вдвоем, никто нам не помогал. Мы сами готовили себе еду, налаживали быт. Ну, и главное, работа на самом маршруте: разведка, прокладывание дороги, провешивание перильной веревки, установка лагерей, заброска снаряжения. Все делалось самостоятельно. Это было сложно.
Одним из трудных моментов было принятие решения о спуске. Принятие этого факта. Самое сложное — даже не принять решение, а принять факт, что горы не будет.
Готовились очень долго, было потрачено много энергии, — всей душой и телом стремились к вершине. После решения повернуть назад нужно было принять этот факт, — все, мы не идем дальше. Вот здесь было сложно. У меня ушло три дня на принятие этого факта. Обдумывание, разговоры с самим собой, взвешивание всего.
Дальше был отход. Опять же, компания не смогла обеспечить нам выход треккингом. Мы уходили самостоятельно. Ушли ущельем, которое, мягко говоря, очень сложное и рисковое. На самом деле, люди погибали, кто уходил этим ущельем.
Одним из трудных моментов было принятие решения о спуске. Принятие этого факта. Самое сложное — даже не принять решение, а принять факт, что горы не будет.
Готовились очень долго, было потрачено много энергии, — всей душой и телом стремились к вершине. После решения повернуть назад нужно было принять этот факт, — все, мы не идем дальше. Вот здесь было сложно. У меня ушло три дня на принятие этого факта. Обдумывание, разговоры с самим собой, взвешивание всего.
Дальше был отход. Опять же, компания не смогла обеспечить нам выход треккингом. Мы уходили самостоятельно. Ушли ущельем, которое, мягко говоря, очень сложное и рисковое. На самом деле, люди погибали, кто уходил этим ущельем.
Вид на базовый лагерь рядом с озером. Фото предоставлено клубом «Горная территория».
Поначалу была видимая тропа, потом она куда-то потерялась. Были сплетены мосты, а по правую и левую сторону от реки — отвесные склоны, покрытые джунглями. Вот мы спускались по этому «безобразию» три дня.
Так называемый треккинг, — на самом деле это было похлеще сложного альпинистского маршрута. Там можно было пройти только с использованием альпинистского снаряжения: организовывали дюльфер и страховку. В общем натерпелись много чего. Но и это было еще не все.
Конечно, мы испытали радость, когда вышли в цивилизацию. Но самая жесть нас ожидала в городе Катманду, когда стало ясно, что компания, которая так нерадиво отнеслась к ситуации с нашими документами и заброской, решила еще и дополнительно заработать на нас. Нас шантажировали, пытались посадить в тюрьму, — все ради того, чтобы стрясти с нас больше денег.
По прилету в Москву нам пришлось обратиться в посольство Непала и посольство Российской Федерации в Непале, чтобы как-то решить вопрос с мошеннической компанией.
Антон: На самом деле большинство трудностей вызвано нашим туроператором, который оказался абсолютно недееспособным в плане выполнения условий заключенного договора.
А сложности на горе, — по сути, мы до них не долезли, поскольку на высоте 6000 м начался лавиноопасный участок. На высоте 6300 м после ночевки я проглядел путь, и мне стало ясно: минимум до 6500 м продолжается такой же склон, и рисковать дальше уже нельзя.
Так называемый треккинг, — на самом деле это было похлеще сложного альпинистского маршрута. Там можно было пройти только с использованием альпинистского снаряжения: организовывали дюльфер и страховку. В общем натерпелись много чего. Но и это было еще не все.
Конечно, мы испытали радость, когда вышли в цивилизацию. Но самая жесть нас ожидала в городе Катманду, когда стало ясно, что компания, которая так нерадиво отнеслась к ситуации с нашими документами и заброской, решила еще и дополнительно заработать на нас. Нас шантажировали, пытались посадить в тюрьму, — все ради того, чтобы стрясти с нас больше денег.
По прилету в Москву нам пришлось обратиться в посольство Непала и посольство Российской Федерации в Непале, чтобы как-то решить вопрос с мошеннической компанией.
Антон: На самом деле большинство трудностей вызвано нашим туроператором, который оказался абсолютно недееспособным в плане выполнения условий заключенного договора.
А сложности на горе, — по сути, мы до них не долезли, поскольку на высоте 6000 м начался лавиноопасный участок. На высоте 6300 м после ночевки я проглядел путь, и мне стало ясно: минимум до 6500 м продолжается такой же склон, и рисковать дальше уже нельзя.
Виталий и Антон пересекают ледник, подходят под северо-восточную стену горы. Фото предоставлено клубом «Горная территория».
— Были моменты, когда вашей жизни реально угрожала опасность? Что вы чувствовали при этом? Правдива ли фраза «вся жизнь пронеслась перед глазами?»
Виталий: Начиная с 5700 м, вся стена — это сплошная зона риска. Сначала необходимо пройти зону длиной в несколько километров, через которую проносятся огромные ледовые «составы». Зона обвалов — основная угроза, потому что над всей стеной висят ледовые «балконы». Либо это камень размером с футбольный мяч, либо многотонные глыбы льда, — неважно. Они все несут в себе фатальные последствия при падении.
Крутизна склонов очень высокая — 60-70 градусов, в такой зоне риска находишься в постоянном стрессе и нервозном состоянии.
Я вспоминаю Лагерь-3. Это была небольшая площадка, буквально 2х2 метра, — мы ее два часа вырубали на гребне уже в сумерках. Помню, что виднеется серак, может быть, в метрах 50-ти над нами, и что от него откалываются, отваливаются небольшие кусочки. Понимаю, что при падении большого куска, часть обязательно прилетит в палатку.
Антон: Как у Булгакова: «Человек смертен и порою внезапно». У меня иногда бывает, что начинает «за ушами шевелиться» — это такой сигнал, что все, надо приготовиться. Объяснить это сложно, видимо, мозг собирает всю информацию, анализирует и, понимая, что все равно я продолжаю двигаться, подает какие-то сигналы. Тут такое тоже было пару раз.
Виталий: Начиная с 5700 м, вся стена — это сплошная зона риска. Сначала необходимо пройти зону длиной в несколько километров, через которую проносятся огромные ледовые «составы». Зона обвалов — основная угроза, потому что над всей стеной висят ледовые «балконы». Либо это камень размером с футбольный мяч, либо многотонные глыбы льда, — неважно. Они все несут в себе фатальные последствия при падении.
Крутизна склонов очень высокая — 60-70 градусов, в такой зоне риска находишься в постоянном стрессе и нервозном состоянии.
Я вспоминаю Лагерь-3. Это была небольшая площадка, буквально 2х2 метра, — мы ее два часа вырубали на гребне уже в сумерках. Помню, что виднеется серак, может быть, в метрах 50-ти над нами, и что от него откалываются, отваливаются небольшие кусочки. Понимаю, что при падении большого куска, часть обязательно прилетит в палатку.
Антон: Как у Булгакова: «Человек смертен и порою внезапно». У меня иногда бывает, что начинает «за ушами шевелиться» — это такой сигнал, что все, надо приготовиться. Объяснить это сложно, видимо, мозг собирает всю информацию, анализирует и, понимая, что все равно я продолжаю двигаться, подает какие-то сигналы. Тут такое тоже было пару раз.
Базовый лагерь на 4300 м. Фото предоставлено клубом «Горная территория».
Виталий: Ночью в Лагере-3 каждые 20-30 минут проходили обвалы. Я судорожно просыпался с мыслями: «Хорошо, если это в кулуаре по соседству летит, но, не дай Бог, чтобы это был нависающий над палаткой серак.» Были моменты, когда просыпался и выдвигал вперед руки, создавая перед собой воздушное пространство в спальнике. Делал это интуитивно, чтобы в случае лавины или обвала был какой-то запас воздуха. Спустя несколько секунд я понимал, что смысла в этих действиях нет. Палатка стоит на таком пятачке, что при сбросе, пролетев 10 метров по снегу, мы попадаем на скальную стену высотой 300 метров, где шансов выжить — ноль.
Антон: Про фразу «жизнь пронеслась» — наверное, было когда-то. Но больше занят не воспоминаниями, а конкретными действиями: убегаешь, пригибаешься, отпрыгиваешь, а ведь перед этим надо подумать, куда и как, — вот тут мозг работает на бешеной скорости.
Антон: Про фразу «жизнь пронеслась» — наверное, было когда-то. Но больше занят не воспоминаниями, а конкретными действиями: убегаешь, пригибаешься, отпрыгиваешь, а ведь перед этим надо подумать, куда и как, — вот тут мозг работает на бешеной скорости.
— Даже меня немного «загорняшило». Когда вы поняли, что пора разворачиваться? Что повлияло на решение?
Виталий: При подходе к Лагерю-3, когда мы вышли со скальной стены и перешли на снежные крутые склоны, мы обнаружили, что на склоне есть ветровые доски. Ветровые доски — это лавинные доски. Они создаются за счет ветрового переноса.
Когда я тестировал снег, увидел, что в одном месте есть очевидный слабый слой, где лежит эта бомба замедленного действия. Уже на подходе было понятно, что градус напряжения на этом склоне очень высокий.
Утром, осмотрев окрестности, мы поняли, что нам осталось идти четыре веревки крутого участка. Вроде не так много, но как раз на этом участке могло случиться самое страшное. Поэтому мы приняли решение уйти вниз.
— Что чувствует человек на высоте больше 7000 м? Как работает мозг? Ведь вы идете без кислорода! Как вообще можно передвигаться на такой высоте?
Виталий: На 7000 м при наличии опыта, в общем-то, работается и спится. Но, конечно, на таких высотах организм не восстанавливается, и ваш функционал падает. Дышать сложно, мозг работает замедленно.
Помню в том году, проведя две ночи на 7500 м, я перепутал месяца. Не мог понять, сейчас сентябрь или октябрь :) Было и такое.
На высотах выше 8000 м вообще происходят странные вещи. В прошлом году у меня были галлюцинации: мне казалось, что нас ратрак ждет на высоте 8100 м.
— Такси не ловили? :)
Виталий: Да, вот примерно так. Причем мне об этом кто-то говорил. На 8100 м я напрочь забыл высоту горы. Не мог вспомнить и все.
На запредельных высотах происходит раздвоение сознания. «Здесь» находишься только одной ногой. Твое тело на самом деле где-то в другом месте.
— Допустим, я хочу взойти на Эверест. Какая нужна подготовка? У меня за плечами только три восхождения на Эльбрус. Смогу ли я стоять на Крыше Мира?
Виталий: Конечно, сможешь. Здесь, как в институте или школе. Я бы не рекомендовал после 3-го класса идти в 10-й. Вряд ли из этого получится что-то хорошее. К такой горе лучше подходить поступательно, в несколько этапов. Для начала стоит сходить на какой-нибудь шеститысячник или семитысячник. Это даст понимание высоты, предаст опыта и уверенности, повысит вероятность успеха в восхождении на Эверест. После Эльбруса сходить на Эверест есть все шансы, но лучше подходить к этому осознанно и ступенчато.
— Склоны этих гор очень суровы, порой крутизна зашкаливает! Как вы спускаетесь на лыжах?
Виталий: Спуск на лыжах с таких склонов — отдельная история. Он намного сложнее подъема. Работа при спуске происходит в анаэробном режиме при очень высоком сердцебиении. Обусловлено это тем, что характер склона на таких высотах сложный. Снег очень разный: заструги, лед, пухляк и все вместе.
Нужно владеть хорошей техникой спуска и большой выносливостью. На таких высотах приходится каждые 30-50 метров делать остановку, чтобы восстановить дыхание и «поймать» сознание.
Сознание реально теряется. Кажется, что вот-вот упадешь, темнеет в глазах. Приходится как-то себя удерживать. Есть определенные приемы: опускаешь голову пониже между колен или начинаешь учащенно дышать. В первом случае — кровь приливает к мозгу, во втором — делаешь гипервентиляцию легких. Минуту-три сделал гипервентиляцию, слегка восстановил дыхание, но не полностью, — и дальше продолжаешь спуск.
Лыжи в какой-то степени облегчают задачу, — процесс идет быстрее, — но дается это намного труднее.
— Уникальность вашего проекта в том, что вы еще и профессиональные операторы–высотники. Много приходится брать техники с собой?
Виталий: Если брать в килограммах, то 6-7 килограмм приходится тащить дополнительно. Состав оборудования следующий: основная камера с хорошим объективом и оптической стабилизацией, несколько экшен-камер. К каждому устройству идут дополнительные батареи по несколько штук. Плюс диктофон с выносным микрофоном, несколько объективов, операторский кран. В дополнение электронный стабилизатор. Ну, и, чтобы не таскать аккумуляторы вверх-вниз, в первый лагерь выносили солнечную панель. По-моему, я насчитал уже больше 7-ми килограмм.
Сама сложность не в том, чтобы нести оборудование. Сложно заставить себя произвести съемку, когда, казалось бы, и сил нет, и устал, и место неудобное. Здесь начинаются самые «танцы».
Не всегда все получается снять с первого раза, — приходится делать дубли. Когда мы снимаем вдвоем самих себя, нужно забегать вперед, чтобы установить камеру, потом спускаться вниз. Либо наоборот — брать задний̆ план, потом спускаться за камерой, ее сворачивать. В этом вся сложность. Поэтому на несколько секунд, которые вы видите в ролике, уходят часы работы и много энергии.
— Расскажите про свой ютуб канал.
Виталий: Да, у нас есть ютуб канал «Горная территория». На нем мы выкладываем тизеры и ролики. Фильм прошлого года на сегодняшний день собрал 370 тысяч просмотров, но самое главное — очень высокая глубина просмотров. Люди смотрят до конца, потому что это все живое. Там нет актеров. Посмотрите, почитайте комментарии.
— Обязательно. С нетерпением жду нового фильма, чтобы ощутить все эти потрясающие эмоции. Где запланирована премьера и на какое число?
Виталий: Фильм мы будем готовить в течение ноября, надеюсь, до конца месяца успеем завершить монтаж фильма и в декабре представим тизеры. Премьера будет в Москве 13 декабря, на территории нашего партнера и спонсора проекта — магазина КАНТ. В Санкт-Петербурге покажем фильм 18 декабря, также на территории КАНТа, и 19 декабря в магазине «Планета Спорт на Сампсониевском». В Екатеринбурге — 21 декабря.
— И давайте поговорим о планах на будущее! Я уверена, самый эпичный спуск будет с Эвереста? Я права?
Виталий: (после продолжительного молчания) :) Сложно пока сказать. В планах еще несколько восьмитысячников, так же на лыжах, так же без кислорода. Пока мы не закончили с Аннапурной, предстоит еще много работы с прошедшей, экспедицией, — у нас фильм, презентация. Поэтому по 2019 году пока не хотелось бы давать детальной информации. По плану — экспедиция на Нанга-Парбат. Всё.
— Чем вы заняты в повседневной жизни?
Антон: В обычной жизни я — глава семьи, отец двух прекрасных дочерей. И тут нужно отметить, без той любви и поддержки, которую я от них получаю, я бы никогда не смог этого делать. Большую часть времени все равно провожу на работе, так как уже почти 20 лет руковожу небольшим предприятием. Деятельность его, кстати, тесно связана с альпинизмом. Люблю лыжи, как беговые, так и горные, плаваю, бегаю, — без этого никак. Если получается, с удовольствием катаюсь на кайте.
Виталий: При подходе к Лагерю-3, когда мы вышли со скальной стены и перешли на снежные крутые склоны, мы обнаружили, что на склоне есть ветровые доски. Ветровые доски — это лавинные доски. Они создаются за счет ветрового переноса.
Когда я тестировал снег, увидел, что в одном месте есть очевидный слабый слой, где лежит эта бомба замедленного действия. Уже на подходе было понятно, что градус напряжения на этом склоне очень высокий.
Утром, осмотрев окрестности, мы поняли, что нам осталось идти четыре веревки крутого участка. Вроде не так много, но как раз на этом участке могло случиться самое страшное. Поэтому мы приняли решение уйти вниз.
— Что чувствует человек на высоте больше 7000 м? Как работает мозг? Ведь вы идете без кислорода! Как вообще можно передвигаться на такой высоте?
Виталий: На 7000 м при наличии опыта, в общем-то, работается и спится. Но, конечно, на таких высотах организм не восстанавливается, и ваш функционал падает. Дышать сложно, мозг работает замедленно.
Помню в том году, проведя две ночи на 7500 м, я перепутал месяца. Не мог понять, сейчас сентябрь или октябрь :) Было и такое.
На высотах выше 8000 м вообще происходят странные вещи. В прошлом году у меня были галлюцинации: мне казалось, что нас ратрак ждет на высоте 8100 м.
— Такси не ловили? :)
Виталий: Да, вот примерно так. Причем мне об этом кто-то говорил. На 8100 м я напрочь забыл высоту горы. Не мог вспомнить и все.
На запредельных высотах происходит раздвоение сознания. «Здесь» находишься только одной ногой. Твое тело на самом деле где-то в другом месте.
— Допустим, я хочу взойти на Эверест. Какая нужна подготовка? У меня за плечами только три восхождения на Эльбрус. Смогу ли я стоять на Крыше Мира?
Виталий: Конечно, сможешь. Здесь, как в институте или школе. Я бы не рекомендовал после 3-го класса идти в 10-й. Вряд ли из этого получится что-то хорошее. К такой горе лучше подходить поступательно, в несколько этапов. Для начала стоит сходить на какой-нибудь шеститысячник или семитысячник. Это даст понимание высоты, предаст опыта и уверенности, повысит вероятность успеха в восхождении на Эверест. После Эльбруса сходить на Эверест есть все шансы, но лучше подходить к этому осознанно и ступенчато.
— Склоны этих гор очень суровы, порой крутизна зашкаливает! Как вы спускаетесь на лыжах?
Виталий: Спуск на лыжах с таких склонов — отдельная история. Он намного сложнее подъема. Работа при спуске происходит в анаэробном режиме при очень высоком сердцебиении. Обусловлено это тем, что характер склона на таких высотах сложный. Снег очень разный: заструги, лед, пухляк и все вместе.
Нужно владеть хорошей техникой спуска и большой выносливостью. На таких высотах приходится каждые 30-50 метров делать остановку, чтобы восстановить дыхание и «поймать» сознание.
Сознание реально теряется. Кажется, что вот-вот упадешь, темнеет в глазах. Приходится как-то себя удерживать. Есть определенные приемы: опускаешь голову пониже между колен или начинаешь учащенно дышать. В первом случае — кровь приливает к мозгу, во втором — делаешь гипервентиляцию легких. Минуту-три сделал гипервентиляцию, слегка восстановил дыхание, но не полностью, — и дальше продолжаешь спуск.
Лыжи в какой-то степени облегчают задачу, — процесс идет быстрее, — но дается это намного труднее.
— Уникальность вашего проекта в том, что вы еще и профессиональные операторы–высотники. Много приходится брать техники с собой?
Виталий: Если брать в килограммах, то 6-7 килограмм приходится тащить дополнительно. Состав оборудования следующий: основная камера с хорошим объективом и оптической стабилизацией, несколько экшен-камер. К каждому устройству идут дополнительные батареи по несколько штук. Плюс диктофон с выносным микрофоном, несколько объективов, операторский кран. В дополнение электронный стабилизатор. Ну, и, чтобы не таскать аккумуляторы вверх-вниз, в первый лагерь выносили солнечную панель. По-моему, я насчитал уже больше 7-ми килограмм.
Сама сложность не в том, чтобы нести оборудование. Сложно заставить себя произвести съемку, когда, казалось бы, и сил нет, и устал, и место неудобное. Здесь начинаются самые «танцы».
Не всегда все получается снять с первого раза, — приходится делать дубли. Когда мы снимаем вдвоем самих себя, нужно забегать вперед, чтобы установить камеру, потом спускаться вниз. Либо наоборот — брать задний̆ план, потом спускаться за камерой, ее сворачивать. В этом вся сложность. Поэтому на несколько секунд, которые вы видите в ролике, уходят часы работы и много энергии.
— Расскажите про свой ютуб канал.
Виталий: Да, у нас есть ютуб канал «Горная территория». На нем мы выкладываем тизеры и ролики. Фильм прошлого года на сегодняшний день собрал 370 тысяч просмотров, но самое главное — очень высокая глубина просмотров. Люди смотрят до конца, потому что это все живое. Там нет актеров. Посмотрите, почитайте комментарии.
— Обязательно. С нетерпением жду нового фильма, чтобы ощутить все эти потрясающие эмоции. Где запланирована премьера и на какое число?
Виталий: Фильм мы будем готовить в течение ноября, надеюсь, до конца месяца успеем завершить монтаж фильма и в декабре представим тизеры. Премьера будет в Москве 13 декабря, на территории нашего партнера и спонсора проекта — магазина КАНТ. В Санкт-Петербурге покажем фильм 18 декабря, также на территории КАНТа, и 19 декабря в магазине «Планета Спорт на Сампсониевском». В Екатеринбурге — 21 декабря.
— И давайте поговорим о планах на будущее! Я уверена, самый эпичный спуск будет с Эвереста? Я права?
Виталий: (после продолжительного молчания) :) Сложно пока сказать. В планах еще несколько восьмитысячников, так же на лыжах, так же без кислорода. Пока мы не закончили с Аннапурной, предстоит еще много работы с прошедшей, экспедицией, — у нас фильм, презентация. Поэтому по 2019 году пока не хотелось бы давать детальной информации. По плану — экспедиция на Нанга-Парбат. Всё.
— Чем вы заняты в повседневной жизни?
Антон: В обычной жизни я — глава семьи, отец двух прекрасных дочерей. И тут нужно отметить, без той любви и поддержки, которую я от них получаю, я бы никогда не смог этого делать. Большую часть времени все равно провожу на работе, так как уже почти 20 лет руковожу небольшим предприятием. Деятельность его, кстати, тесно связана с альпинизмом. Люблю лыжи, как беговые, так и горные, плаваю, бегаю, — без этого никак. Если получается, с удовольствием катаюсь на кайте.
Антон Пуговкин. Фото из личного архива.
— Виталий, расскажите про свой проект «Иглу отели».
Виталий: Да, у нас есть отдельный проект. Его мы начали организовывать три года назад. Это первыйв России отель полностью из снега.
От филиала «Горной территории» на Камчатке мы проводим скитур-, фрирайд- программы, и для своих гостей решили сделать что-то необычное. Сначала думали сделать снежные пещеры, но отказались от этой идеи из-за того, что сложно найти подходящий снежный покров и есть большая зависимость от локации. Решили просто перенести опыт наших коллег из Скандинавии и Канады — построить снежные дома. В отличие от европейских коллег мы решили сделать их в этническом стиле.
Виталий: Да, у нас есть отдельный проект. Его мы начали организовывать три года назад. Это первыйв России отель полностью из снега.
От филиала «Горной территории» на Камчатке мы проводим скитур-, фрирайд- программы, и для своих гостей решили сделать что-то необычное. Сначала думали сделать снежные пещеры, но отказались от этой идеи из-за того, что сложно найти подходящий снежный покров и есть большая зависимость от локации. Решили просто перенести опыт наших коллег из Скандинавии и Канады — построить снежные дома. В отличие от европейских коллег мы решили сделать их в этническом стиле.
Первый в России Иглу-отель, Камчатка.
Что это такое? Это комплекс, построенный из снега: здоровые конструкции высотой до пяти метров, диаметром шесть метров. Снежные кровати, снежные стены, — все полностью из снега. При этом делается все довольно комфортно. В снежных номерах есть электричество. В этих жилищах тепло спать, — специально для нас компания Red Fox изготовила спальные системы. Тепло всем, — и женщинам, и детям.
Снежный отель в Красной Поляне. Сочи, 2018 год.
В комплексе есть небольшие детские иглу, снежный лабиринт, городок. Для взрослых — снежный бар, двухместные номера. Каждый год мы их по-разному декорируем.
С прошлого года мы перенесли проект в Красную Поляну. Построили такой снежный комплекс на территории «Газпрома». Объект работает по двум направлениям: как отель и как арт-объект, на который люди просто приходят посмотреть. Вещь уникальная, очень красивая. Художники занимаются оформлением внутреннего дизайна — делают снежные фигуры, барельефы.
С прошлого года мы перенесли проект в Красную Поляну. Построили такой снежный комплекс на территории «Газпрома». Объект работает по двум направлениям: как отель и как арт-объект, на который люди просто приходят посмотреть. Вещь уникальная, очень красивая. Художники занимаются оформлением внутреннего дизайна — делают снежные фигуры, барельефы.
Снежный бар в комплексе Иглу-отеля.
В этом году поступило предложение сделать в Красной Поляне его еще в большем формате. Мы готовы!
— И, напоследок, пожелания нашим читателям. :)
Антон: Будьте аккуратны, помните о своих родных и близких. Горы стояли тысячи лет, и без проблем подождут вас до следующего раза.
Обязательно при путешествиях, которые совершаете с привлечением услуг турфирм, тщательно, очень тщательно подходите к выбору фирмы. В сфере альпинизма сейчас огромное количество проходимцев, связываться с которыми, как, например, в нашем случае, вышло очень дорого и проблемно, — так ведь бывает еще и небезопасно! Поэтому обязательно проверяйте компанию по отзывам, рейтингам, статистике, изучите Интернет и социальные сети. И уж точно во главе угла не должна стоять цена!
Ну, и до встречи в горах!
— И, напоследок, пожелания нашим читателям. :)
Антон: Будьте аккуратны, помните о своих родных и близких. Горы стояли тысячи лет, и без проблем подождут вас до следующего раза.
Обязательно при путешествиях, которые совершаете с привлечением услуг турфирм, тщательно, очень тщательно подходите к выбору фирмы. В сфере альпинизма сейчас огромное количество проходимцев, связываться с которыми, как, например, в нашем случае, вышло очень дорого и проблемно, — так ведь бывает еще и небезопасно! Поэтому обязательно проверяйте компанию по отзывам, рейтингам, статистике, изучите Интернет и социальные сети. И уж точно во главе угла не должна стоять цена!
Ну, и до встречи в горах!
На фото: Виталий Лазо, Натали Эрбет и Антон Пуговкин
Вы можете поделиться этой статьей в социальных сетях. Если она вам понравилась, вероятнее всего, вашим друзьям понравится тоже.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
10-11 ноября сеть магазинов «Планета Спорт» и компания Red Fox празднуют свой день рождения. В этом материале мы рассказываем историю магазинов Red Fox и «Планета Спорт» и делимся отзывами наших постоянных покупателей.
Seo-специалист компании Red Fox и по совместительству учитель йоги Дарья Дунаева рассказывает о своем путешествии в Индию.
Бренд-менеджер Zamberlan Василий Волошин рассказывает о преимуществах ботинок Zamberlan. Что такое норвежская конструкция и технология Goodyear? Обзор моделей.
Бренд-менеджер компании Red Fox Александр Рожков рассказывает об итальянских палках Fizan. Чем палки Fizan отличаются от палок других брендов, что такое цанговая система фиксации, какими бывают палки для скандинавской ходьбы — читайте в статье.
